Случайно попали мне в руки стенограммы нескольких фокус-групп, проведённых недавно в Крыму. После их прочтения я стал, как мне кажется, гораздо лучше понимать логику действий Путина в 2014-м.
Дело в том, что даже сейчас – пять лет спустя – тема вхождения в состав России вызывает у крымчан самые сильные эмоции.
По этому поводу они действительно счастливы. Ни тени сомнения на этот счет ни один из респондентов не выказал. Фразы в духе «когда мы вышли на площадь и увидели российские флаги, то рыдали и кидались друг другу на шею» звучат постоянно.А теперь представьте себя на месте Путина. Вам каждый день докладывают об этих настроениях. И вот сидите вы и, с одной стороны, у вас – международное право, перспектива быть обвинённым в агрессии и все такое; а с другой – эмоции более чем двух миллионов человек и те надежды, которые они на вас возлагают...
Раньше эта история виделась мне немного иначе. Казалось, что потеряв Януковича, а по сути и всю пошедшую за вождями Майдана Украину, Путин присоединил Крым просто в попытке избежать полного поражения. Избиратель уважает Путина за «силу», а какой же ты «сильный», если у тебя американцы Украину оттяпали и скоро в Севастополе американский флот стоять будет? Надо понимать, что Кремль тогда ещё не оправился от шока Болотной и очередная неудача могла его добить. Поражение делегитимизирует любую власть, а уж в России с её культом силы – особенно. Словом, пытаясь превратить поражение в победу, Путин и присоединил Крым.
Но после чтения тех стенограмм я почувствовал, что в моих рассуждениях было слишком много логики, а вот эмоциональную сторону вопроса я явно недооценил. Вполне возможно, что Путин решился на крымский шаг, не столько потому что ему была нужна «победа», сколько просто из-за того, что не смог противиться той эмоциональной волне, которая поднялась на полуострове. В том, что она была весьма сильна, сомнений у меня теперь нет.
Впрочем здесь ещё надо разбираться в нюансах. Сам по себе народный запрос реализуется в политике довольно редко. Он может быть очень сильным, но для его реализации нужны действия конкретных людей. Кто были эти люди? Известные Аксенов с Константиновым и Чалым? Возможно. Во всяком случае события 2014-го крымчане до сих пор ставят в заслугу Аксёнову – и все его текущие грехи в их глазах пока не перевешивают ту заслугу.
Еще эмоциональный подъем в Крыму подтверждается тем, что число людей, занимающихся там волонтёрством или участвующих в общественной жизни каким-либо иным способом, значительно выше, чем в среднем по России. На каждой фокус-группе от трёх до пяти человек рассказали об участии в каких-либо социальных проектах. В отличие от остальной страны, где процесс отчуждения избирателей от системы идёт полным ходом, в Крыму в этом лане все ещё впереди. Хотя у людей уже и появляется ощущение того, что они чужие на этом празднике жизни.
И еще одно следствие этой всей этой ситуации. Если решение Путина о Крыме и впрямь было продиктовано его великодушием, можно лучше понять его же дальнейшие «антинародные» шаги вроде принятия пенсионной реформы. Человеку – а Путин в полном смысле человек, хотя иные думают иначе – свойственно головокружение от своих успехов и благородных поступков.
Совершив в Крыму гуманный, вопреки всем политическим расчетам, шаг, президент, возможно, счел, что вправе разложить издержки за него на плечи всего населения. Мол я для вас вон на какие жертвы пошел – теперь и вы должны чем-то пожертвовать.
И это было бы, наверное, справедливо – если бы коснулось всех, включая чиновников, депутатов и прочую элиту. Но только на них не поднялась рука, что в итоге и угробило самое великое наше достижение послесоветских лет – «крымский консенсус».
Свежие комментарии